Магда любила говорить с умирающими о боге. Она знала, что обладает большим даром убеждения. Ее прекрасные черные глаза на прекрасном аскетическом лице горели фанатическим блеском. Для каждого она находила свои, доходящие до их душ доводы. Убедительные для каждого — и для самого простого, безграмотного человека, и для рафинированного интеллектуала. Ведь она хорошо знала жизнь. И к тому же окончила два университета, знала несколько языков, а когда-то прекрасно пела и неплохо рисовала. https://kok.one radax пароконвектомат radax chekhov.

Наверняка при жизни многие из тех, кому она теперь помогала умереть, были эгоистами, подлецами, а может быть даже, и преступниками. Но ведь теперь все это уже не имело никакого значения. Теперь они умирали и не были нужны никому. Кроме Магды. Она, как собачонка, спала свернувшись и не раздеваясь где-нибудь рядом с очередным живым трупом и слышала каждое движение «своего» умирающего. Чтобы моментально открыть глаза и протянуть руку к чашке, если он хотел пить, или к судну, если он хотел облегчиться. Или завести долгий разговор о жизни, если он еще был в состоянии говорить и хотел излить ей душу. Еще до того, как он успевал выразить свое желание. Потому что она угадывала их желания всегда. Ведь не все могли говорить, некоторые уже только мычали или стонали. Но самое ужасное было тогда, когда умирающие дни и ночи кричали от боли. Тут уж Магда не могла помочь ничем.

Магда чувствовала «своего» умирающего потому, что каждый раз она жила последним кусочком жизни того, кто на этот раз волей случая оказывался рядом с ней. Ведь своей жизни у нее давно уже не было. С тех пор как умер ее муж. И с тех пор как вскоре после этого в автомобильной катастрофе погибла ее дочь.

Работа Магды была не только очень тяжелой — безо всякого отдыха, дни и ночи, которые выливались в недели и месяцы, в потом и в годы исступленной, фанатичной жизни для других людей. Для тех, кто уже больше не был нужен никому, а нередко даже и самому себе. Но и грязной. Ведь чаще всего умирающие ходили под себя, нередко их рвало, их невозможно было по-настоящему вымыть и обычно они бывали очень зловонны. Но у Магды отсутствовало всякое чувство брезгливости. У нее были только безумная жалость и неутолимая потребность помогать другим. И она делала все, что надо, и еще в тысячу раз больше того, что надо. Каждый раз она становилась вторым «я» умирающего. И умирала вместе с ним. Только, к сожалению, сама она после этого все еще продолжала жить. Чтобы снова умирать со следующим. И еще многие годы быть несчастной, у которой ничего нет, кроме смерти. И одновременно очень счастливой. Потому что так, как она, никто еще не был нужен десяткам и даже сотням людей в самые последние, самые тяжелые минуты их жизни.

Никто не заставлял ее выбрать этот путь. Ее друзья не сомневались, что после смерти мужа она, с ее красотой, умом и прекрасным характером, недолго будет одинокой. Ведь ей было тогда всего 33 года. Она и не осталась одинока. Но только не так, как думали остальные. Она не была одинока со своими умирающими. Она знала, что одиночество — самое ужасное, что может быть с человеком, если, конечно, не считать смерти. А самое ужасное одиночество — это одиночество умирающего. И она была счастлива, что спасла многих. Не от смерти, конечно. От смерти спасти невозможно. Но от одиночества. Одиночества умирающего человека.

Все считали ее полупомешанной. Но она знала, что это, к сожалению, не так. К сожалению, потому что сумасшедшим, наверное, жить легче. Просто она слишком любила мужа и дочь, чтобы начать новую жизнь без них. Для себя. Жить же для других она, к счастью (или к несчастью?), все еще могла. Считалось редчайшей удачей, когда удавалось пригласить к умирающему именно ее. Ведь на нее всегда была очередь. Хотя за нее и приходилось платить громадные деньги. Разумеется, больнице, где она работала, а не ей самой.